Никакие процедурные изменения в дизайне никогда не превзойдут личные изменения, на которые готов дизайнер. Когда дело касается результатов и их достижения, хороший дизайн в основном сводится к тому что делается, и кто это делает, чем к тому, как.
Это также объясняет, почему почти всегда писать о дизайне интереснее, когда речь идет о проблемах, контексте и смежных условиях, чем о процессах, которым мы следуем, чтобы найти решение.
И все же для дизайнеров мало что так же свято, как процесс. Я говорю, что процесс хорош настолько, насколько он подходит лично вам. Дизайнеры постоянно пропагандируют определенные методологии, веря, что они будут и должны работать для всех. Однако, на самом деле они лишь знают, что эти методологии работают для них. Это полезное знание. Но это самопознание, выдаваемое за методологическую истину.
Проницательный дизайнер лучше подготовлен к решению любой проблемы, чем десять дизайнеров, вооруженных инструкциями. (Кстати, именно дизайнер, обладающий самосознанием, распознает, когда они не подходят для этой работы).
У людей, занимающихся дизайном, много общих черт. К ним относятся следующие…
- Мы бдительны. Мы всюду быстро находим недостатки.
- Мы сверхкритичны. Мы видим возможность улучшения во всем, с чем сталкиваемся.
- Мы одновременно оптимистичны и амбициозны. Мы хотим исправить все, что сломано, и верим, что сможем сделать это.
- Мы находим красоту в порядке. Мы хотим, чтобы мир был более красивым и, следовательно, более упорядоченным.
- Мы беспокойны, и нас не так легко удовлетворить.
Это черты, которые позволяют дизайнерам хорошо выполнять свою работу. Обратите внимание, что все они составляют одну вещь – мировоззрение. Ни одна из них не указывает конкретный навык или метод. Они сводятся к тому, как мы видим и воспринимаем мир вокруг нас.
Другие черты, общие для людей, занимающихся дизайном – внутренние. Это реакции на внешний мир, основанные на том, как мы видим себя.
- Мы слишком чувствительны. Мы рассматриваем свою работу как продолжение того, кем мы являемся, что делает невозможным отделение идеи самооценки от восприятия того, что мы делаем.
- Мы лицемерны. Мы противимся критике также, как и склонны ее высказывать.
- Мы упрямы и лишены гибкости, мы слишком легко разочаровываемся, когда реальность сопротивляется нашему первому решению.
- Мы догматичны в вопросах, в которых нам следует быть агностиками. Мы продвигаем процессы вперед, даже если они не имеют смысла.
- Мы слишком быстро судим о ситуации и действуем, исходя из слишком малого количества информации о том, что на самом деле происходит.
Это качества, которые нам мешают. Когда мы добиваемся успеха, это происходит вопреки этим качествам, а не благодаря им.
Вот почему в дизайне не может быть процедурной догмы. Конечно, всегда будет существовать пуповинная связь между процессом и ремеслом. Так, есть способы делать вещи, связанные с неопровержимыми истинами о природе, материалах, времени и других аспектах Вселенной. Но дизайн – это создание желаемого будущего состояния, а не просто создание желаемого объекта. И оказывается, что лучший способ добраться из точки (A) в точку (B) зависит от того, кто туда добирается. Туда доберется лишь хороший дизайнер. Мы не просто указываем направления. Да, мы должны знать своих пользователей, но мы также должны знать самих себя.
Последовательность по-прежнему важна для дизайна. У нас могут быть последовательные процессы для достижения понимания – для исследования и выявления истинной природы проблемы, и для консенсуса – чтобы сообщить о наших намерениях другим и заручиться их поддержкой. Но предметы и объекты дизайна никогда не будут повторяться дважды. Поэтому, когда мы чувствуем сопротивление, это напоминает нам, что такое дизайн на самом деле. Это подсказка, чтобы мы искали перемены внутри, а не извне. И мы должны желать этого момента.
«Я стараюсь не знать, что делаю», – это цитата, приписываемая Джону Кейджу, композитору, известному своей страстной преданностью ставить под сомнение природу музыки. Его самая известная работа «4'33» – это произведение, представляющее собой тишину. Многие отвергли работу Кейджа. Они спорили, как это можно называть музыкой, если в ней отсутствует звук – то, из чего состоит музыка? Тем не менее, ставя под сомнение природу музыки, «4’33» также ставит под сомнение природу тишины. Неужели она существует? Размышляя над этим вопросом, Кейдж обнаружил, что лучший ответ – это тот, в котором он не участвовал. Только представьте себе: такая радикальная приверженность истине своей практики, что он был готов полностью отказаться от нее.
В редких случаях для дизайнеров лучше ничего не делать, чем что-то делать. Но принятие подобной возможности приблизит нас к истине любой проблемы, которую мы стремимся решить, и к удовлетворению постоянными изменениями мира, которые побуждают наши намерения так же быстро, как и сводят их на нет.
Перевод статьи chrbutler.com
Топ коментарі (0)